Диляра Тасбулатова - Мама, Колян и слово на букву «Б»
Мама говорит:
– И что ты там делать будешь?
– В каком смысле? Фильмы смотреть!
– Там (говорит мама, тяжко вздохнув), – мне рассказывали, не хамят…
– Так хорошо же?
– А как ты байки писать будешь? Тебе же без хамства плохо, как без кислороду: ты, по-моему, специально часто ездишь до «Планерной» без надобности и все рыщещь: кто бы нахамил?
О живописи
Приехав из Парижа, я как-то сказала маме:
– А мне Джоконда подмигнула!
Мама тут же говорит:
– Это она со страху… – Немного погодя мама продолжила: – Теперь надо на реставрацию. У нее тик останется…
Вечно кажется
Вот еще.
Говорю маме:
– Я так люблю ходить в музеи! Портреты как будто смотрят на тебя!
Мама:
– Тебе вечно кажется, что все на тебя смотрят!
Джоконда
Мама говорит:
– Ты много уже плохого сделала: полы не моешь, Марсика тискаешь, грубишь, матом ругаешься, выпиваешь, ссоришься с людьми, а еще, я вспомнила, Джоконду изуродовала… Довела ее своим одним присутствием до тика…
– Да, говорят, не реставрируется теперь…
– Еще бы! После тебя ничего никто не сможет сделать, это понятно…
Срезала
Все-таки мама моя ужасно наивна.
Как-то пришла подруга Ирка и начала жаловаться на своего любовника.
Говорит:
– Да ну его! У него и трусы смешные – семейные такие, в цветочек…
Мама говорит:
– Интересно, Ир, откуда ты можешь знать, какие у него трусы?!
И посмотрела на нас торжествующе.
Типа поймала Ирку на лжи.
Мама о рейтинге
– А что такое рейтинг? (спросила у меня мама). – Что-то неприличное? (Она покраснела.)
– Почему – неприличное?
– Ну, по телику все время говорят: то у одного политика упал рейтинг, то у другого… А они же все старые… А у старых мужчин, сама понимаешь… падает у них…
– Ну да, падает, висит потом.
– Ну да… Но почему по телику каждый день это сообщают? Там что, работают врачи… эти… как их?
– Геронтологи?
– Ну да: и они что, сообщают каждый день? Сегодня у одного упал, завтра – у другого?
– Видимо, да…
– Мне кажется, у них давно (она покраснела еще сильнее) и не поднимался… рейтинг этот. И что об этом сообщать? И так все ясно.
Где искать идиотов
– Как профессор, так Эткинд (сказала мама).
– Это что за антисемитизм? (спросила я).
– А как идиот (продолжила мама, не реагируя на мою реплику об антисемитизме), – так какая-нибудь Тасбулатова…
Пятая глава
Как-то мы с мамой обменялись любезностями.
Я к ней зашла в комнату, а у нее в телике – какой-то дебильный сериал.
– Ну-ну (сказала я). – Скоро ты будешь «Пчелу Майю» смотреть (напоминаю ей слабоумную соседку, которая сидела у нас как-то, чай пила, потом вдруг как вскочит и как закричит: «Ой! «Пчела Майя» началась!» – мультфильм такой).
Мама не растерялась:
– Иди читай пятую главу «Винни-Пуха» (напоминая мне о том, что как-то мне философ Аронсон в ответ на мои жалобы, что я «Феноменологию духа» не понимаю, посоветовал прочитать в этой книге только пятую главу, на что мама тогда сказала, что мне нужно везде пятую читать; даже там, где их три – скажем, в сказках для пятилетних).
– Брейк (сказала я). Пошла читать пятую главу чувашских сказок.
– Незнакомые слова если встретишь, милости просим (ответила мама). Заходи.
О моем ай-кью
Какой-то парень, в ответ на мою байку о моем низком ай-кью, написал, что у него 36.6 – ну, когда здоров, конечно.
Мама говорит:
– А у тебя всего однажды было 40. А я-то «Скорую» вызвала – вместо того чтобы написать в Оксфорд, чтобы тебя приняли сразу и без экзаменов.
Пиджак, мама и водка
…Как-то купила себе по случаю на распродаже шикарный пиджак.
Гостившая у нас родственница, Светочка, сказала с восхищением:
– В этом пиджаке перед тобой никто не устоит!
Мама говорит:
– Точно! Если еще перед этим выпить бутылку водки, устоять трудно.
Светочка обижается за меня:
– Такой пиджак, да еще на Диле, стоит любой водки!
Мама говорит:
– Не, не любой. Этот – дешевле «Кауфмана».
Празднование холокоста
По мнению редакторши одного из наших центральных каналов, евреи каждый год празднуют холокост.
На что мама говорит:
– Но празднуют же русские 7 ноября!
Обнадежила
Как-то, когда я пыталась опубликоваться и сунулась к одной известной редакторше, она мне сказала, что мои байки – не настоящая, а сетевая литература.
Мама почему-то обрадовалась (а может, просто хотела меня утешить).
Говорит:
– Это же здорово!
– Что тут здорового-то? Редакторша опытная, может, она права, и я чушь пишу всякую?
– Так Довлатову тоже опытные отказывали! А Бродского вообще судили за тунеядство!
– Хорошенькое дело…
– Ты не понимаешь! Тебя издадут посмертно!
– Что?!
– Нет, тебя издадут при жизни, но, может, посадят за тунеядство! (обнадежила меня мама).
…Моя мама меня гнобит, но втайне мною, по-моему, не то чтобы гордится, но что-то в этом роде.
Сегодня я подслушала такой разговор с консьержкой Любой.
Мама сказала хвастливо:
– А Диля в кафе теперь рассказы свои читает (я действительно читаю рассказы в одном кафе).
Люба говорит:
– Зубы заговаривает? Охранникам? Пока ее дружки, не заплатив, смываются?
Мама, поняв, что разговора нормального не получится, в тон ей говорит тихо:
– Ага. Шайка-лейка у них.
Люба говорит:
– А зачем? Лучше – мне жилец один рассказывал – быть халявщиком. Узнать, где там свадьба, и прикинуться родственником. Или типа юбилей…
– Это следующий этап (говорит мама). – Пока они по кафе промышляют. Закажут, а Диля потом байки травит, все смеются и теряют бдительность.
Люба говорит:
– Не по возрасту что-то ей такое!
Мама говорит:
– Да, несолидно. Но это пока, говорю же. Потом на халяву перейдут: там можно шикарно питаться не платя.
– Ну-ну (говорит Люба, прихлебывая чай). – Халявщики – они да, часто бывают в возрасте. Один такой был знакомый: солидный, чуть ли не генерал: никто бы и не подумал, что он может бутылку со стола стянуть. Так и питался. Еще и с собой пакет уносил…
– Некоторые в магазине тоже зубы заговаривают (говорит мама). Болтают, а потом заявляют продавщице, что дали пятитысячную, а сами ничего не давали.
– Научиться бы так (мечтательно говорит Люба).
– Ты что? Этому учат только в элитных вузах. Спецкурс такой.
– А Диля этому училась в спецвузе?
– А как же! У нее и диплом есть.
– Ты ж говорила, что она закончила институт кино?
– Так там и научили: отобрали самых способных и один медвежатник спецкурс им читал.
– Ну, дела! (сказала Люба). – Масква, едрить твою… Че только здесь не услышишь.
Швейк, наш любимый герой
– Швейк, вы что, идиот?
Швейк встал по стойке смирно.
– Да, господин поручик. Я – идиот. Официальный. У меня и документ имеется.
Мама говорит:
– Вот так и ты себя веди: вообще возьми справку, она тебе пригодится.
– Мне не дадут.
– Дадут! Когда вокруг почти сплошь идиоты, нормальный будет точно идиотом считаться.
Маска дурака
Швейк никогда ни с кем не спорил.
Всегда поддакивал: говорил, ну да, типа патриотизм.
Одному (говорил) руку оторвало, а он перекинул знамя в другую и полез опять на амбразуру. Тут ему башку оторвало, и она, катясь, еще долго орала: «За государя императора!»
– Тебе до него далеко! (сказала мама). – Он был умный под маской дурака.
– А я?
– А ты дурак под маской умного.
Мама выдает меня замуж
Полпенсии
Как-то мама вдруг говорит:
– Женился бы на тебе какой-нибудь пенсионер…
– И что бы делал?
– Полпенсии (!!!!! – Прим. мое) отдавал бы.
– А еще что?
– Ведро выносил бы…
– И все?
– Ну да – уже неплохо.
– А почему не всю пенсию? (говорю).
Мама (даже с какой-то обидой за гипотетического пенсионера):
– Непорядочно у человека все забирать!
Я говорю:
– Ну тогда и полпенсии не надо брать…
– Ну… (мама помялась). А как его кормить? На эти полпенсии ты бы его и кормила!
Она опять подумала:
– Вообще-то ты права. И так прокормим пенсионера.
– Мам, а для чего он тогда нужен? Полпенсии даже не дает, а ведро я сама выношу.
– Ну как? Он тебя заставлял бы работать – и полы мыть, и книжки писать…
– А он что делал бы?
– Ну (мама помялась), может, все-таки отдавал бы полпенсии?
И так по кругу.
(Роль мужчины в обществе).
Еще о пенсионерах
Мама знает, что мне много пишут комментаторы на Фейсбуке. Поговорив со мной о пенсионере с его полпенсией, она ушла гулять на улицу. А вернувшись, с любопытством спросила:
